пусть это будет революция, шизофрения и вешалка. когда последняя моя белая пешка. спрыгнет с доски в безысходности. в чужие прощай/прости. воздушный зАмок. сдулся и перестал расти. ты разводила кактусы. изобретала грустные статусы. в компании декабря, подушки и шоколадной пасты. срываешь никотиновый пластырь. я отвернусь от глаз. в которых не мог наплаваться. ты хочешь поставить сумку. раздеться. успеть наплакаться. набрать горячую ванну. лечь в неё. мастурбировать. нельзя отдать ремонтировать. то, что разбилось вдребезги. переродилось в песок и брызги. осело пылью на абажуре. ты хочешь утренний кофе, дом на троих и Джареда Лето в миниатюре. слушаешь фолк. сметаешь всё с книжных полок. читаешь любую херню. и веришь – в конце будет про меня. а мне тебя не спасти. мне тебя уже не поднять/ не охранять твой сон/ не буду сказкой на пальцах. у Туве Янссон. тебе не быть моей панацеей/ моей мессией / моей Ри Расмуссен. не ставить чайник и не просить подвинуться.
а я хочу просто влюбиться.
лечь спать в одиннадцать.
видеть море.
(с)
В этом есть ровно столько же, сколько есть в "ничего".
А это значит - необъятно, безумно и много.
...И бесконечно глупо и бесконечно боянисто.
Но ведь нравится.
Нет ничего ни небесного, ни земного.
Я все никак не взрослею... Наверное, делать мне нечего.
Каждый раз к одному и тому же, все, что пряталось, вываливается наружу.
Движение по кругу ли, по спирали... Неважно.
Главное, что память мне лишнего не покажет.
А значит, можно двигаться дальше. В вечном марше
Или вечном вальсе, чтобы закончить все реверансом.
Я не знаю, к чему я это веду. Вечно несу какую-то лабуду
Про жизнь, про себя и про мирозданье. А в кафе кто-то есть лазанью,
Кто-то женится, кто-то спит, кто-то Родину продает,
Кто-то к завтрашнему утру умрет.
Это жизнь, это время, они никого не ждут и не щадят никого.
Но жить почему-то легко. И гораздо сложнее - существовать.
Потому что жестокость повсюду, ее же мать.
В разы проще дышать полной грудью, чем не дышать совсем,
Нет конфликта, пока добываешь не только себе, а всем,
И не просто так существует общественная мораль,
Действующая круглосуточно, ежегодно, а не только в март или февраль,
Следовали бы ей независимо от времени года, погоды и прочего -
Было проще бы.
Я не больше, чем просто одна шестимиллиардная,
И какая бы я ни была - невзрачная ли, нарядная,
Глупая, умная, известная или нет -
Ничего не изменится, сколько бы ни прошло лет,
Я всегда буду одной из шести миллиардов.
Будь я хоть президентом, хоть средневековым бардом.
И это прекрасно. Потому что нас такое количество,
Кто-то продавец, а кто-то "Ваше Величество" -
Это неважно. Главное, каким каждый себя покажет.
Главное, какой именно ты выберешь жизненный путь,
Какова в конце окажется твоя суть.
Даже это не главное. Что же главное - точно знаешь один лишь ты,
Что важнее - благо близких или твои понты.
Снова задаюсь вопросом, к чему же я это все.
Сколько можно говорить, сколько изобретать колесо,
Сколько можно думать, взывать к чему-то в чужих сердцах,
Думать о предателях и лжецах.
Я ведь просто, как и многие в моем возрасте,
Хочу влюбиться, не бояться знакомиться,
Видеть новые лица и старые лица,
Повлиять хоть чуть-чуть на то, что вокруг творится.
Но все в мире бренно, да и я сама тоже. С мечтами и мыслями всеми,
С восприятием мира, восторгами и весенней
Жаждой ярких, свежих впечатлений. Всему этому грош цена.
Из шести миллиардов я лишь крупица. Одна.
Но это меня не печалит. У меня есть самое ценное в мире. Мне дана
Жизнь.